Уважаемые коллеги!
Как Вы знаете, сегодня в Российской Федерации инициирована масштабная судебная реформа.
В основе концепции реформирования судебной системы, как и в основе всей нашей правовой системы, лежат фундаментальные правовые принципы. Это универсальные идеи, которые не только пронизывают содержание права и правоприменения, но и определяют магистральные направления развития законодательства. Поэтому все меры, которые разработаны высшей судебной инстанцией и при ее активном участии, продолжают тот путь, который уже закреплен на конституционно-правовом уровне.
Ключевым принципом, на котором базируется само существование суда, является принцип разделения властей. Применительно к ветви судебной власти этот принцип предполагает независимость суда и судей. Мы неслучайно говорим о двух составляющих независимости: независимым должен быть и суд как государственный институт, и каждый конкретный судья как носитель судебной власти.
Поэтому реформа предусматривает систему мер, направленных на обеспечение институциональной независимости суда. В современных условиях одной из главных гарантий такой независимости является финансовая самостоятельность судебной власти. В этом отношении сегодня сложилась неоднородная ситуация. На федеральном уровне финансовая независимость в целом обеспечена должным образом. Как Вы знаете, Судебный департамент при Верховном Суде Российской Федерации был создан именно для того, чтобы судебная власть не оказалась в финансовой зависимости от власти исполнительной.
Серьёзным недостатком является то, что уже более 10 лет не удается решить проблему жилищного обеспечения судей, которое выступает важной гарантией независимости суда. Мы делаем все возможное для того, чтобы законопроект, направленный на решение этой проблемы и внесенный в Государственную Думу еще в 2007 году, наконец сдвинулся с мертвой точки.
На уровне субъектов Российской Федерации, а именно – в сфере мировой юстиции, ситуация не всегда складывается благоприятным образом. Обсуждение проблем мировой юстиции не всегда воспринимается всерьез и у некоторых коллег вызывает улыбку. Однако такой пренебрежительный подход абсолютно не обоснован. Сегодня именно мировые судьи рассматривают свыше 70 процентов от общего числа дел, поступающих в суды. При этом 98 процентов решений мировых судей остаются в силе и становятся итоговыми судебными актами по делу. Это означает, что именно по работе мировых судей у многих наших граждан складывается впечатление о судебной системе в целом.
Нередко выделяемых регионами бюджетных средств не хватает для обеспечения даже самых элементарных нужд мировой юстиции, не говоря уже о социальных гарантиях. При этом в ряде случае финансирование еще и сокращается. Ситуация осложняется тем, что мировые судьи фактически лишены полномочий по руководству своим собственным аппаратом – все полномочия в этой сфере принадлежат органам исполнительной власти, что явным образом противоречит принципу независимости суда. Подобная ситуация недопустима. В связи с этим Верховным Судом Российской Федерации был подготовлен законопроект, позволяющий решить эти проблемы. Проект предусматривает обязанность региональных органов исполнительной власти взаимодействовать с судейским сообществом при разработке бюджета в части финансирования мировой юстиции, а также предоставляет мировым судьям полномочия по руководству своим аппаратом. Этот проект уже принят в качестве закона Государственной Думой, одобрен Советом Федерации и направлен Президенту.
Важнейшей гарантией независимости суда сегодня стала институционализация судебных инстанций, то есть построение судов по принципу «один суд – одна инстанция». Новые запросы гражданского общества и бизнеса предполагают, что полномочия нескольких судебных инстанций по одним и тем же делам не могут быть сконцентрированы внутри одного региона, а тем более – внутри одного и того же суда.
Однако сегодня в рамках судов областного звена сосредоточены сразу нескольких судебных инстанций по одним и тем же делам. В частности, в этих судах рассматриваются и апелляционные, и кассационные жалобы на решения, принятые по первой инстанции районными и городскими судами.
Также, как Вы знаете, некоторые наиболее сложные и социально значимые дела рассматриваются по первой инстанции не районными судами, а судами областного уровня. Например, это уголовные дела о наиболее тяжких преступлениях, гражданские дела о международном усыновлении, дела, связанные с государственной тайной, административные дела об оспаривании региональных нормативных актов и некоторые другие. Жалобы на решения по таким делам подаются в Верховный Суд Российской Федерации, который осуществляет и апелляционное, и кассационное, и надзорное производство по этим делам.
Для того, чтобы инстанционное устройство судебной системы максимально обеспечивало судейскую независимость, Верховным Судом предложено создать самостоятельные кассационные суды общей юрисдикции, которые будут осуществлять кассационное судопроизводство, и апелляционные суды общей юрисдикции, которые будут рассматривать апелляционные жалобы на решения, принятые по первой инстанции судами областного уровня.
Еще один аспект независимости суда, который будет реализован в ходе судебной реформы – это экстерриториальность судебной власти. Принцип экстерриториальности известен нашему правопорядку еще со времен Судебной реформы 1864 года и заключается в том, что границы судебных округов не должны совпадать с границами административно-территориального деления государства. Такой подход позволяет оградить суды от возможного воздействия разного рода региональных групп влияния. Этот принцип реализован с арбитражных судах, и мы предлагаем реализовать его в рамках судов общей юрисдикции.
Кроме того, мы полагаем, что пришло время концептуально переосмыслить институт кассационного судопроизводства. Существуют две модели кассационного правосудия – это так называемая «полная кассация», в рамках которой суд кассационной инстанции рассматривает по существу в судебном заседании все поступающие жалобы, и так называемая «выборочная кассация», в рамках которой кассационные жалобы проходят своего рода «предварительный отбор». При «выборочной кассации» в судебном заседании рассматриваются не все кассационные жалобы, а только те, которые судья по итогам предварительного изучения признал обоснованными и передал на рассмотрение суда кассационной инстанции.
По модели «полной кассации» сегодня функционируют арбитражные суды округов, рассматривающие в судебном заседании все поступившие жалобы, а по модели «выборочной кассации» – президиумы судов областного звена общей юрисдикции, рассматривающие лишь те жалобы, которые переданы судьями для рассмотрения по существу. На деле подобная ситуация привела к тому, что подача кассационной жалобы в президиум суда областного уровня нередко рассматривается участниками спора как формальность, необходимая для последующей подачи кассационной жалобы в Верховный Суд Российской Федерации.
Мы считаем, что «первая кассация» в судах общей юрисдикции должна стать реальным и эффективным механизмом правовой защиты. Она должна рассматриваться гражданами и организациями как самодостаточная судебная инстанция, эффективно устраняющая нарушения закона. Поэтому наше предложение состоит в том, чтобы новые кассационные суды общей юрисдикции рассматривали кассационные жалобы не по модели «выборочной кассации», которая действует сегодня, а по модели «полной кассации», при которой каждая кассационная жалоба рассматривается коллегией из трех судей в судебном заседании с приглашением сторон. Это позволит устранять большую часть нарушений, допускаемых нижестоящими судами, еще на стадии «первой кассации», не доходя до Верховного Суда.
При этом «первая кассация», с нашей точки зрения, должна сконцентрироваться прежде всего на устранении ошибок в толковании и применении правовых норм по конкретным делам, а фундаментальной задачей «второй кассации» в Верховном Суде должно стать обеспечение единообразия судебной практики и формирование универсальных правовых позиций.
Говоря о принципе независимости судей, следует в первую очередь обратить внимание на целый ряд инициатив, содержащихся в пакете законопроектов, внесенных 26 марта в Государственную Думу Президентом Российской Федерации и подготовленных при активном участии Верховного Суда. Эти инициативы включают предложение о введении новой меры дисциплинарной ответственности судей – понижения в квалификационном классе, а также установление критериев разграничения судебной ошибки и дисциплинарного проступка судьи.
В основе этих предложений лежит идея о том, что судья не может быть привлечен к ответственности за мнение, которое он высказал при рассмотрении дела, даже если это мнение ошибочно. Эта идея заложена и в российских, и в международно-правовых актах. Поэтому предлагается привлекать судью к ответственности лишь за систематические или грубые нарушения фундаментальных принципов правосудия. Причем в первую очередь в этом случае должно применяться понижение в квалификационном классе. Это весьма действенная мера, которая имеет и экономическое выражение – ведь от уровня квалификационного класса зависит размер вознаграждения судьи. И только если такая мера не возымеет должного эффекта и судья продолжит нарушения – он может быть лишен полномочий.
Также предложено внедрить во всех судах автоматизированные системы распределения дел между судьями, которые позволяют формировать судебные составы без участия человеческого фактора. Сегодня такие системы уже апробированы в ряде регионов и зарекомендовали себя с положительной стороны. Верховный Суд поддерживает распространение подобной практики на всю страну, поскольку это позволит исключить любые возможности стороннего влияния на состав суда при рассмотрении того или иного дела.
Большое значение имеют предложения, направленные на освобождение председателей судов от не свойственных им функций и повышение роли органов судейского сообщества. В частности, предложено передать органам судейского сообщества основной объем полномочий, связанных с кадровыми вопросами и привлечением судей к дисциплинарной ответственности. Мы поддерживаем эту идею, поскольку она в полной мере отвечает принципу самоорганизации судебной власти.
Вместе с тем некоторые коллеги предлагают пойти дальше и фактически лишить председателей судов всех организационных полномочий. Мы призываем быть осторожными в этой сфере и, что называется, не «рубить с плеча». Конечно, мы разделяем идею о том, что председатель суда должен быть «первым среди равных». В этой формулировке важно не только слово «равный», но и слово «первый». Суть руководящей должности состоит в том, что председатель должен быть наделен определенными полномочиями, которые и делают его «первым». Председатель не может нести ответственность за эффективность возглавляемой им структуры, если он фактически лишен каких-либо организационных полномочий. Поэтому мы считаем, что нужно обеспечить разумный баланс между ролью председателя суда и судейского сообщества.
Сегодня звучат некоторые предложения по повышению судейской независимости, которые, как мне кажется, являются ложными рецептами. Они никак не повлияют на уровень независимости судей, а возможно и наоборот – нанесут ей урон. К числу таких «рецептов» относится введение избираемости судей.
Выдвигаются две группы предложений о внедрении в судебную систему «электорального элемента». Первая из них – это избрание судей населением. Давайте без популизма и без лозунгов объективно рассмотрим эти предложения. В Европейских правопорядках судьи не избираются. Избираются они в США, и связано это с тем, что США, как и Россия – это федеративное государство, в котором существуют как федеральные судьи, так и судьи субъектов Федерации.
Федеральные судьи и в США, и в других правопорядках не избираются, а назначаются. Дело в том, что федеральный судья должен быть независим от политических факторов, он должен быть максимально удален от любых проявлений публичной политики. Кроме того, важнейшей основой судебной власти, закрепленной и в нашей Конституции, и в целом ряде международно-правовых актов, является принцип несменяемости судей.
А вот судьи субъектов Федерации в федеративных государствах действительно избираются. Наверное, я кого-то этим удивлю, но избираются они и в России. У нас судьями субъектов Федерации являются мировые судьи, а они, как Вы знаете, избираются региональными законодательными органами. При этом Федеральным законом «О мировых судьях» предусмотрено, что законом субъекта Федерации может быть предусмотрено избрание мировых судей непосредственно населением. Таким образом, все мировые судьи в нашей стране избираются населением либо непосредственно, либо через региональный законодательный орган.
Для сравнения хочу обратить Ваше внимание на то, что в тех же Соединенных Штатах Америки, которые любят приводить в пример как страну с демократичной судебной системой, избираемость судей действует только в 23 штатах из 50. Кстати, в американской литературе – и научной, и художественной – достаточно красноречиво описывается «теневая сторона» избираемости судей. Она связана с тем, что победа судьи на выборах обусловлена прежде всего эффективным финансированием его предвыборной кампании. В результате судья попадает в зависимость от тех, кто формирует его предвыборный фонд, и принимает на себя некие обязательства, не всегда вписывающиеся в рамки закона.
Вторая группа предложений – это введение избираемости председателей судов, которые, по мнению ряда экспертов, должны избираться самими судейскими коллективами. Представляется, что такие изменения не только не поспособствуют укреплению независимости судей, но и нанесут ей существенный урон.
При назначении на должность председателя суда необходимо привлечь «взгляд со стороны» и оценить объективные показатели работы кандидата, а не руководствоваться субъективными симпатиями или антипатиями, а также историей личных взаимоотношений с ним. В то же время система избрания председателей судов приведет к доминированию именно субъективного фактора.
Председатель суда должен своей основной целью видеть обеспечение законности и эффективности в деятельности возглавляемого им суда, а не привлечение на свою сторону судей для последующего переизбрания. Любая избирательная система порождает возникновение неформальных отношений и обязательств между «избирателями» и «избираемым», появление рычагов политического воздействия. Привнесение таких элементов в сферу правосудия недопустимо и вредно: судья, в том числе назначенный председателем суда, должен подчиняться только закону, а не стремлению переизбраться на должность. Неслучайно система избираемости председателей судов не получила широкого распространения в других правопорядках.
Еще одно из предложений, которые высказываются некоторыми экспертами и, на мой взгляд, не позволяют решить поставленных задач, состоит во введении обязательного требования о наличии у кандидата на судейскую должность опыта работы в нескольких сферах юридической профессии. Коллеги, это не панацея. Уровень профессионализма и правовой культуры не определяется тем, в какой сфере работает человек – в любой юридической профессии есть как высококлассные профессионалы, так и люди сомнительной квалификации, которых нельзя допускать к судейской работе. Профессиональная деформация также свойственна всем видам деятельности, и никто так и не обосновал, почему, например, у сотрудника судебного аппарата происходит такая деформация, а у работника юридической фирмы ее произойти не может. Поэтому мы готовы обсуждать инициативы по повышению квалификации и качества судейских кадров, но призываем к тому, чтобы эти обсуждения проходили без необоснованного присвоения «ярлыков».
Общество предъявляет к правосудию запрос на постоянное повышение его эффективности. Применительно к правосудию критерий эффективности означает способность суда рассмотреть любое дело максимально оперативно и качественно.
Вопрос об эффективности правосудия тесно связан с вопросом судейской нагрузки. В 2017 году суды рассмотрели более 18 миллионов дел. Для сравнения: в 2007 году суды рассматривали примерно 9 миллионов дел в год, то есть за 10 лет нагрузка на судей возросла более чем вдвое. Ежегодно нагрузка на судей растет на 8-10 процентов. В мире нет правопорядков с сопоставимыми объемами судебной нагрузки и темпами ее роста.
Практика показывает, что в условиях столь высокой нагрузки российским судам удается поддерживать высокий уровень эффективности правосудия. Суды строго соблюдают сроки рассмотрения дел. По данным судебной статистики сроки рассмотрения дел соблюдаются судами более, чем в 99 процентах случаев.
Качество рассмотрения дел в российских судах также является достаточно высоким. В частности, из всех решений судов первой инстанции в апелляционном порядке обжалуются не более 11,5 процентов. В результате почти 9 из 10 решений, принятых по первой инстанции, становятся итоговыми судебными актами по делу.
Такая ситуация связана еще и с тем, что в большинстве случаев между сторонами по делу отсутствует реальный правовой спор. Чаще всего ответчик не является в суд, не возражает против удовлетворения исковых требований и не проявляет хоть какой-то процессуальной активности, а истцу нужен лишь формальный документ для взыскания с ответчика денежной задолженности. Это особенно ярко проявляется в делах о взыскании обязательных платежей. Ежегодно суды рассматривают свыше 3,5 млн дел о взыскании налоговой задолженности, почти 3 млн дел о взыскании коммунальных платежей и более полумиллиона споров о взыскании платежей во внебюджетные фонды.
В таких делах ответчики почти в 99 процентах случаев не приходят в суд и не обжалуют судебное решение.
При этом по всем таким делам судья не только проводит полноценную судебную процедуру, но и составляет мотивированное судебное решение. Совершенно очевидно, что мотивировка судебного акта вызывает интерес у стороны дела лишь в том случае, когда между сторонами имеется правовой спор и участник этого спора не согласен с решением суда. С учетом того, что 9 из 10 судебных решений никем не обжалуются, получается, что почти в 90% случаев судья составляет мотивированное решение, которое не взывает интереса ни у истца, ни у ответчика.
Давайте объективно взглянем на эту ситуацию: какой практический смысл имеет составление мотивировки судебного акта, если ни одна из сторон не просит об этом и не оспаривает решение суда? Не будет ли правильным освободить судью от этой, скажем откровенно, бессодержательной работы, чтобы у него была возможность уделить больше времени и сил действительно сложным делам, в который имеется реальный правовой спор, требующий глубокой аналитической работы?
В связи с этим Верховным Судом Российской Федерации предложено де-ритуализировать правосудие, ограничив перечень случаев, в которых судья составляет мотивированное судебное решение.
Время от времени приходится слышать доводы о том, что Верховный Суд предлагает отказаться от мотивировки судебных актов. Уважаемые коллеги, эта формулировка не имеет ничего общего с действительностью. Достаточно прочитать законопроект, чтобы понять, что дело обстоит противоположным образом.
Мы не предлагаем и никогда не предложим отказаться от мотивировки судебных актов. Напротив, мы предлагаем возложить на судью безусловную обязанность составить мотивированное судебное решение во всех случаях, когда участник спора просит об этом. Никаких оснований для отказа в такой просьбе не будет. Кроме того, судья в любом случае будет обязан составить мотивированное решение, если кто-то из участников спора подаст жалобу на решение суда. И только в том случае, если никто из участников спора не просит составить мотивированное решение и не желает оспорить решение суда, у судьи будет возможность не составлять мотивировочную часть решения.
Также обращаю Ваше внимание на то, что по целому ряду дел наиболее социально значимых дел, в которых затрагиваются права третьих лиц и публичные интересы, судебные решения всегда будут мотивированными, независимо от просьбы участников спора. Например, в гражданском судопроизводстве это дела о возмещении вреда жизни и здоровью, о правах детей, жилищных и пенсионных правах, а также ряд других дел. В арбитражном судопроизводстве это дела об интеллектуальных правах, о банкротстве, дела по корпоративным спорам и некоторые другие.
Ограничение перечня случаев, в которых составляется мотивированное решение, касается только искового производства по гражданским делам и экономическим спорам. Ни к уголовным делам, ни к административным делам предлагаемые изменения не относятся, поэтому приговоры по уголовным делам и решения по спорам с публичной властью всегда будут мотивированными.
Мы знаем и о некоторых других замечаниях, которые высказываются по поводу нашей реформы. Если будет интересно – в процессе обсуждения я могу их прокомментировать.
Важным направлением повышения эффективности правосудия является его технологическая модернизация. Сегодня почти каждый российский гражданин пользуется Интернетом. Интернет стал для людей способом взаимодействия не только друг с другом, но и с государственными органами, с финансовыми организациями, с поставщиками товаров и услуг.
Естественно, суды в этом отношении не могут оставаться в прошлом. Правосудие также переводится в цифровую форму.
С 1 января 2017 года законодательно закреплена возможность направления любых процессуальных документов в суд в электронном виде, а также возможность вынесения судебного постановления в форме электронного документа. На сегодняшний день все судьи обеспечены электронными подписями и необходимыми программными средствами для реализации этих возможностей.
26 декабря 2017 г. принято постановление Пленума Верховного Суда Российской Федерации «О некоторых вопросах применения законодательства, регулирующего использование документов в электронном виде в деятельности судов общей юрисдикции и арбитражных судов». В этом постановлении подробно разъяснены порядок и форма направления в суды электронных документов, а также обращено внимание на предельно широкие возможности по использованию информационных технологий в судебной деятельности. В частности, в постановлении подчеркивается, что электронный документооборот возможен в том числе и в уголовном процессе. Также обращается внимание на возможность направления судебных извещений в электронной форме, и даже на возможность заключения «электронных мировых соглашений».
Верховным Судом Российской Федерации предложено предусмотреть обязательное аудиопротоколирование судебных заседаний по всем категориям дел. Человеческий фактор неизбежно ведет к возникновению в некоторых случаях ошибок и неточностей, в связи с чем на протоколы подается огромное число замечаний. Аудиопротоколирование позволит полностью исключить возможность искажения хода судебного разбирательства.
Мы также готовы обсудить возможность использования судами технологии «блок-чейн». Сегодня она активно внедряется органами исполнительной власти, и, я думаю, суды также неизбежно столкнутся с необходимостью ее использования.
Еще одно направление повышения эффективности правосудия – развитие медиации и примирительных процедур, а также досудебного урегулирования споров. Сегодня эти механизмы, к сожалению, не работают должным образом, в результате чего дополнительные издержки возникают и у государства, и у участников процесса. В связи с этим Верховным Судом подготовлен законопроект, направленный на введение института судебных примирителей, а также сформулированы инициативы по расширению категорий дел, по которым необходимо соблюдение досудебного порядка урегулирования спора.
Важным принципом правосудия является принцип справедливости. Сегодня одним из важных направлений реализации принципа справедливости в сфере уголовного права является его либерализация и гуманизация. Это – признак высокого уровня развития нашего гражданского общества, в котором меры уголовно-правового воздействия не носят репрессивного характера. Верховный Суд ведет активную работу в этом направлении.
24 мая 2016 года были внесены изменения в постановление Пленума Верховного Суда Российской Федерации «О практике применения судами законодательства о мерах пресечения в виде заключения под стражу, домашнего ареста и залога», направленные на более полное раскрытие критерия справедливости при избрании меры пресечения. 15 ноября 2016 г. Пленум Верховного Суда Российской Федерации принял постановление «О практике применения судами законодательства, регламентирующего особенности уголовной ответственности за преступления в сфере предпринимательской и иной экономической деятельности». В частности, обращено внимание нижестоящих судов на необходимость повысить уровень требовательности к ходатайствам о заключении под стражу и продлении срока содержания под стражей обвиняемых, а также не допускать формального подхода к разрешению этих ходатайств.
Меры по гуманизации уголовного судопроизводства приносят плоды.
В частности, в 2000 г. в местах лишения свободы содержались около
1 млн человек, а в 2017 году – 602 тыс человек. В общем порядке в 2017 году было рассмотрено 318 тыс уголовных дел, при этом только 67% подсудимых были осуждены. Остальные подсудимые по различным основаниям были освобождены от уголовной ответственности.
Значительные успехи достигнуты в части либерализации уголовной ответственности предпринимателей. В 2017 году число осужденных за преступления в сфере предпринимательской деятельности по сравнению с 2016 годом сократилось на одну треть: с 2000 человек до 1350 человек. Каждый пятый предприниматель, в отношении которого было возбуждено уголовное дело, освобожден судом от ответственности. При этом из числа осужденных за совершение этих преступлений реальное лишение свободы назначено только 20 процентам лиц. 29 процентам осужденных назначены условные наказания, более 27 процентам лиц назначены только штрафы, а еще 15 процентов и вовсе освобождены от наказания.
Верховный Суд Российской Федерации полагает, что меры по декриминализации должны быть продолжены. Среди преступлений небольшой тяжести, предусмотренных действующей редакцией Уголовного кодекса, выделяются 80 составов преступлений, которые представляют наименьшую общественную опасность и не предусматривают возможность лишения свободы. Ежегодно за совершение таких деяний к уголовной ответственности привлекаются более 40 тысяч человек. По сути дела речь идет об «оступившихся» людях, которые впервые совершили преступление наименьшей тяжести и, в большинстве случаев, какой-либо опасности для общества не представляют.
Вместе с тем сегодня на таких людей обрушивается правоохранительная система, после чего они вынуждены находиться в статусе судимых лиц. Этот статус оказывается серьезным препятствием при трудоустройстве, при взаимодействии с кредитными и иными финансовыми организациями, при попытке выехать за пределы Российской Федерации, и так далее. Подобное положение дел не отвечает принципам справедливости и соразмерности.
В связи с этим Верховным Судом подготовлен проект федерального закона, предусматривающий введение в российское уголовное законодательство понятия уголовного проступка. В качестве такого проступка предлагается квалифицировать впервые совершенные и наименее тяжкие деяния, за которые не предусмотрено наказание в виде лишения свободы. В этом случае правонарушитель не привлекается к уголовной ответственности и не становится судимым лицом: к нему применяется только мера в виде судебного штрафа, исправительных или обязательных работ. Если такая мера не окажет должного воздействия на нарушителя и уголовный закон будет им нарушен повторно, то новое деяние в любом случае будет квалифицировано в качестве преступления со всеми вытекающими последствиями.
Реализация принципа справедливости в сфере гражданского судопроизводства имеет иной характер. Здесь справедливость проявляется прежде всего в равенстве возможностей участников процесса, в подлинной состязательности судопроизводства. Вместе с тем, конечно же, абсолютного равенства здесь быть не может, поскольку в целом ряде случаев стороны изначально наделены неравными возможностями. Такое неравенство особенно ярко проявляется в спорах между потребителями и финансовыми организациями, а также между гражданами и публичной властью. Поэтому в такого рода спорах слабой стороне правоотношений предоставляются дополнительные возможности по защите своих прав и законных интересов.
В контексте частноправовых споров с позиции справедливости, как мне кажется, требует переосмысления институт государственной пошлины, уплачиваемой при обращении в суды с исками и жалобами.
Общая сумма выплаченных государственных пошлин составляет всего один процент от взысканных судами денежных сумм. При этом 90 процентов сумм присуждаются в пользу организаций и индивидуальных предпринимателей – то есть в пользу профессиональных участников гражданского оборота, которые способны выплатить адекватную пошлину за защиту своих интересов в суде.
Приведу еще одну иллюстрацию. Средний размер государственной пошлины при обращении с иском в суд составляет 900 рублей. При этом стоимость одного дня работы судьи составляет порядка 24-х тысяч рублей. Это означает, что удовлетворение частных интересов, причем чаще всего – интересов организаций и индивидуальных предпринимателей – осуществляется за счет других налогоплательщиков. Справедливо ли подобное положение дел?
При подаче кассационных жалоб в суды общей юрисдикции заявители в среднем выплачивают по 300 руб. Подобная ситуация не имеет разумного обоснования. То и дело мы сталкиваемся с судебными спорами на десятки и сотни миллионов рублей, которые по существу носят коммерческий характер и рассматриваются в апелляционном и кассационном порядке за счет рядовых налогоплательщиков. Правосудие оказывается своего рода «бесплатным инструментом» для решения частных экономических вопросов.
В связи с этим мы полагаем, что финансовым органам государства целесообразно вернуться к вопросу о размере государственной пошлины и адекватным образом ее повысить, сохранив и при необходимости расширив льготы для социально незащищенных слоев населения.
Нельзя не сказать о предложенных нами мерах по развитию принципа обеспечения права на получение квалифицированной юридической помощи. Прежде всего речь идет о развитии института судебного представительства.
В частности, Верховным Судом предложено ввести требование об обязательном наличии у судебных представителей высшего юридического образования. Это предложение отражает глобальную тенденцию. Сегодня практически все правопорядки движутся к введению профессионального представительства в той или иной форме: в форме адвокатской монополии, в форме получения лицензии на представительство в суде, либо в форме аккредитации судебных представителей. В нашем законопроекте предусмотрен наиболее «мягкий» вариант профессионализации представительства – введение требования об обязательном наличии у судебного представителя высшего юридического образования.
Огромное количество наших граждан оказываются жертвами недобросовестных юристов, которые оказывают некачественные правовые услуги и не обладают даже минимальной профессиональной квалификацией. Результат их действий – это, во-первых, проигранные судебные споры, во-вторых, снижение доверия к суду, поскольку подобные лица манипулируют общественным мнением и стремятся возложить всю ответственность за негативный исход дела на судебную власть, и, в-третьих, невосполнимые убытки граждан, доверившихся таким недобросовестным «дельцам».
Профессиональный юрист ведет диалог на одном «процессуальном языке» с судьей, он владеет юридической терминологией и способен максимально четко и грамотно сформулировать правовую позицию по делу.
Критики нашей инициативы по профессионализации судебного представительства обычно указывают, что ее реализация одновременно во всех видах судопроизводства и во всех судебных инстанциях является преждевременной. В связи с этим мы готовы рассмотреть возможность поэтапной профессионализации судебного представительства. Начать, как мне кажется, необходимо с представительства в судах кассационной инстанции. Кассационный суд – это суд права, а не факта: здесь обсуждаются не обстоятельства дела, а исключительно правовые позиции сторон, проверяется правильность толкования и применения норм права. Поэтому эффективное кассационное судопроизводство в любом случае должно проводиться при участии профессиональных юристов.
Мы полагаем, что обязательное высшее юридическое образование – это лишь первый шаг на пути профессионализации судебного представительства. В перспективе судебные представители должны сформировать единую профессиональную корпорацию, которая будет иметь возможность привлекать их к дисциплинарной ответственности за нарушение этических норм и за иные недобросовестные действия, нарушающие права граждан и публичные интересы.
По нашему мнению, реформа судебного представительства должна сопровождаться мерами, повышающими доступность юридической помощи. Необходимо развивать бесплатную правовую помощь, оказываемую социально незащищенным гражданам. Кроме того, следует вернуться к обсуждению вопроса о «гонораре успеха», в отношении которого с 2007 года действует фактический запрет, основанный на правовой позиции Конституционного Суда Российской Федерации.
С момента появления этой позиции Конституционного Суда произошли существенные законодательные изменения. В частности, в ходе реформы гражданского законодательства закреплена презумпция добросовестности участников гражданских правоотношений. Эта презумпция не могла быть учтена Конституционным Судом, который исходил, наоборот, из презюмируемой недобросовестности лиц, предусмотревших в договоре условие о гонораре успеха. Кроме того, Гражданской кодекс дополнен нормами, допускающими обусловленное исполнение обязательства. Согласно этим нормам исполнение обязанностей может быть обусловлено наступлением любых обстоятельств, предусмотренных договором.
Думаю, что эти законодательные изменения создали юридические предпосылки для возврата к обсуждению вопроса о правомерности «гонорара успеха».
Верховный Суд Российской Федерации последовательно выступает в поддержку развития такого института процессуального права, как взыскание судебных издержек. В современных условиях, когда взыскиваемые расходы на оплату услуг представителя снижаются судами в десятки, а иногда даже в сотни раз, развитие рынка юридических услуг становится крайне затруднительным. В связи с этим представляется, что парадигма взыскания судебных издержек должна быть изменена.
Следует развивать и разного рода альтернативные механизмы финансирования юридической помощи, в частности – институт так называемого «судебного инвестирования», получивший широкое распространение в других правопорядках и постепенно приживающийся в нашей стране.
Одним из важнейших условий для эффективного развития экономики является правовая определенность. Возможность прогнозировать правовые последствия бизнес-решений – ключевой элемент позитивного инвестиционного климата. Такое прогнозирование возможно только в том случае, если суды единообразно толкуют и применяют законодательство.
Поэтому для обеспечения правовой определенности, исключения противоречий в судебной практике и споров о подсудности в 2014 году были объединены Верховный и Высший Арбитражный суды.
После объединения высших судебных инстанций, вновь созданный Верховный Суд Российской Федерации проделал большую работу по выявлению и систематизации так называемых «конфликтующих правовых позиций». В результате были выявлены более ста таких позиций, а также обозначен ряд проблемных вопросов в сфере подсудности. Поэтому Верховный Суд с момента объединения принял более 60 постановлений Пленума, а Президиум Верховного Суда утвердил десятки обзоров судебной практики. Все эти документы содержат универсальные правовые позиции, которыми руководствуются и суды общей юрисдикции, и арбитражные суды. Благодаря этой работе удалось обеспечить единообразие судебной практики, которое крайне важно и гражданам, и представителям бизнес-сообщества.
Некоторые представители экспертного сообщества при проведении реформы рисовали некий «апокалиптический» сценарий. Говорилось, что объединение судов приведет чуть ли не к деградации и смерти арбитражных судов. Как мы видим сегодня, эти опасения не имели ничего общего с действительностью. Арбитражные суды работают с еще большей эффективностью, ем раньше, успешно справляются с постоянно растущей судебной нагрузкой.
Поводя итог сказанному, хочу отметить, что мы готовы обсуждать любые инициативы по реформированию судебной системы. Главное – чтобы эти инициативы опирались на объективные данные и на реалии современного правосудия.
Также я хочу особое внимание обратить на то, что судебная реформа должна сопровождаться мерами по модернизации «смежных» с судебной системой институтов, в частности, института следствия, адвокатуры, органов исполнения наказаний, службы судебных приставов, и так далее. Нередко в общественном сознании деятельность этих институтов отождествляется с деятельностью по отправлению правосудия, хотя суды никак не могут влиять на эту деятельность и нести за нее ответственность. Поэтому реформа должна носить комплексный характер, затрагивая всю систему охраны прав граждан.
Спасибо за внимание!
Поиск
Войти
Совет судей 
